Вопрос из зала: почему мальчики на картине Томаса Гейнсборо в «девчачьих» платьях?

«Большой музей» отвечает на сложные, интересные и неочевидные вопросы, которые посетители российских музеев задают в книгах отзывов или соцсетях.

научный сотрудник отдела искусства стран Европы и Америки ХIХ–ХХ вв. ГМИИ имени Пушкина

«Мы на эту картину смотрим через призму XXI века, а во времена её создания отношение к детям и их одежде было совершенно другим. Во-первых, концепт розовых и голубых ленточек — исключительно маркетинговый, он был изобретён в XX веке, до этого не было такого разделения: голубое для мальчиков, розовое для девочек. [Изображённая на портрете британская аристократка] Элизабет Муди очень удивилась бы, услышав о чем-то подобном.

Во-вторых, платья чисто технически удобнее, чем брюки. Подгузников ещё не изобрели, и, как только ребёнок справлял свои естественные нужды, его нужно было сразу же переодеть, более того, дошивать по росту удобнее тоже именно платья. Детей тогда было принято иметь много, разделения в детской одежде не было, в том числе и потому, что было не очень понятно, кто из них доживёт до взрослого возраста. Разделять [детей по одежде] начинали с восьми-девяти лет: считалось, что они уже взрослые, поскольку девочек в 15-17 лет уже выдавали замуж. Как раз в это время нанимали гувернёров и гувернанток, которые учили мальчиков быть мальчиками, а девочек — девочками».

историк моды

«Картина Гейнсборо была написана в 1779-1785 годах, и изначально на ней была изображена только Элизабет Муди, без детей. Она умерла в 1782 году в возрасте 26 лет, и после её смерти портрет был переписан, чтобы увековечить память о ней в семейном варианте. Тогда Гейнсборо и добавил мальчиков — это показал рентгеновский снимок.

Позднее, когда отец во второй раз женился, у одного из сыновей не сложились отношения с мачехой, и тогда картина была подарена Даличской картинной галерее.

В годы, когда была написана картина, как раз происходили принципиальные изменения в детской одежде и — шире — в истории детства. Это эпоха, когда в культуре господствовали сентиментализм и руссоизм; когда постепенно стали трансформироваться представления о душевном мире ребёнка, появилась идея, что ребёнок — это совершенно особый человек, а детство — уникальная фаза развития, в процессе которой дети имеют доступ к сокровенным тайнам. Возникает представление об изначальной глубинной «детской мудрости». Полностью эти идеи реализуются позже, в культуре романтизма, на рубеже XVIII–XIX веков, когда появятся потрясающие портреты детей с глубоким задумчивым взглядом, например, художника Филиппа Отто Рунге.

Уже во второй половине XVIII века, на волне руссоизма начинаются изменения в детской моде. В частности, уходит идея, что необходимо туго пеленать младенцев, — раньше считали, что это поддерживает детский скелет и необходимо, чтобы ноги были прямыми. Английский философ Джон Локк в своих трудах продемонстрировал, что тугое пеленание и тесная одежда мешают развитию, что ребенок должен иметь возможность двигаться, и уже во второй половине XVIII века туго пеленать стали только до четырёх месяцев.

Когда дети начинали ползать, их одевали в свободные длинные рубашки (long clothes, буквально — длинную одежду). Это была совершенно одинаковая одежда и для мальчиков, и для девочек. Дальше, когда ребёнок уже ходил, наступал следующий этап — «короткой одежды» (short clothes): его переодевали в платьица примерно до щиколоток. Мальчики носили такие платьица до шести-семи лет. Тогда наступал важный момент в их жизни — ритуальное переодевание. Эта процедура была семейным событием, праздником, и называлась breeching, то есть облачение в бриджи, в штанишки. Ребёнку дарили сладости, монетки, он ходил в гости вместе с отцом. Это был знак взросления, теперь мальчику могли сказать: ты уже большой.

Девочки носили «короткую одежду» дольше — до 12–13 лет, а потом уже начинали одеваться в миниатюрные копии взрослых платьев по моде соответствующего времени.

На портрете мы видим, что дети одеты в short clothes — платьица до щиколоток. По фасону это туники с завышенной талией, которые завязываются под грудью поясом с бантом. В 1780-е годы неоклассический стиль только начинал закрепляться в женской одежде. Это был переломный момент в истории женского костюма: дамы (хоть и не окончательно, а на некоторое время) отказались от корсетов, и восторжествовал свободный силуэт.

Но если мальчики и девочки одевались одинаково, то как зритель, незнакомый с историей семьи, различал детей? Подсказка содержалась в названии картины — «... с сыновьями». Кроме того, действовала дополнительная система знаков, тонкая семиотика в аксессуарах, которые художник вводил в картину: мальчик мог быть одет в платьице, но его игрушки — например, миниатюрный меч или лошадка — указывали на его пол».